Геологический маршрут по реке Дянушке на пересечение Верхоянского хребта
(Западно-Верхоянская партия ЯкутРайГРУ в 1931 г.)
Личный состав партии состоял из 5 человек: 3 рабочих, 1 коллектора — Грачева И.А. и начальника партии, автора отчета.
Выехав из Ленинграда 13 мая, я прибыл в Якутск 8 июня 1931 г. и тот час же приступил к организации партии, так как ничего еще приготовлено не было и меня ожидали почему-то с полным снаряжением, тогда как я прибыл совершенно без такового. Необходимо было торопиться в сборах, т.к. первый пароход отходил 18-20 числа и поэтому весь организационный период занял времени 12 дней за которые и было получено снаряжение, оборудование, наняты рабочие (3 человека) и куплены лошади (14 шт).
Благодаря естественной при этом торопливости и суете сборов, партия не сумела нанять достаточное число рабочих (5 человек), купить всех потребных ей лошадей (16-20 шт), а самое главное найти проводника, так как намечаемое ранее лицо по объективным причинам отправиться с нами не могло. Поэтому партия выехала из Якутска 21 июня вниз по Лене на пароходе, была недоукомплектована полностью, как транспортными средствами, так и рабсилой, в пути нигде восполнить эти пробелы не удалось и она с тем же людским и конским составом высадилась 23 июня на возвышенности «Тунгус-Хая», какая находится ниже устья р. Вилюя на 90-100 км на правом берегу Лены. Еще дорогой на пароходе я узнал у капитана, что последний не знает куда нас высаживать, так как на аласе р. Лены составленных Молодых, устья р. Кобычи (Дянушки) не показано, поэтому пришлось самому выбирать наиболее ближайшее к устью место высадки каковым и оказалось возвышенность «Тунгус-Хая» мимо которой и пролегал судоходный фарватер. Далее же ниже фарватер отходил от коренного берега и шел между системы островов, очевидно и закрывающих устье р Кобычи (Дянушки).
Не смотря на то, что высадка с парохода происходила в 11 часов вечера в обстановке спешки, проливного дождя, гозы и уроганного ветра, все же она прошла хорошо и все имущество партии со всем живым инвентарем благополучно очутилось на берегу. Вопреки предположениям берег оказался иным, здесь живет 3-4 семьи тунгусов рыболовов из семьи Дьяконовых, которые на зиму уходят на свои урочища в низовья р. Дянушки. Так как у нас в партии никто из сотрудников не говорил по-якутски, а тунгусы рыболовы по-русски, я воспользовался любезностью одного из сотрудников конторы Тус-Балыка в Булуне ехавшим на пароходе и установил при помощи его за его 5-ти минутное пребывание на берегу контакт с тунгусами. при этом выяснил с их слов. что до Эндыбала 600 км трудного пути. они же наотрез почему-то отказались наняться к нам в проводники до Эндыбальского завода и согласились лишь вывести нас на р. Дянышку (Кобычу) в 60 км от ее устья и выделив нам в проводнико 75 -летнего старика Дьяконова. Между прочим ниже я буду называть реку не Кобычей, а Дянушкой, т.к. местное население — ленские тунгусы и как я впоследствие узнал и тунгусы живущие на хребте знают ее под именем Дянушки, а название Кобычи совсем не употребляют, и даже не знают, следовательно на официальной карте составленной Герасимовым название реки поставлено не верно. Эта же самая карта служила для меня и топографической основой, насколько она могла принести пользу можно судить по одному только, что истинная длина реки была уменьшена на карте вдвое.
На месте высадки партия пробыла 3 дня, в течении которых оборудовала вьючные седла, т.к. из Якутска были взяты лишь деревяшки, распределила весь груз по вьюкам, сменяла часть неуместившегося продовольствия у тунгусов на вьючные веревки и рыбу, после чего в ночь на 25-27 июня двинулась в путь. Все 14 лошадей в караване партии были загружены полностью, имели вьюки от 4-х до 5-ти пудов весь персонал партии шел пешком. Вьюки на лошадях в большинстве состояли из якутских вьючных яиков, крайне громоздких и непрактичных в условиях бездорожного путешествия по тайге. Ящики непрерывно задевали за деревья кололись и ломались от ударов об них и натирали бока лошадей, тогда как вьючные сумы даже при условии большой тяжести их гораздо удобнее и укладистей висели на лошадях и последние чувствовали себя под ними лучше, чем под ящиками. Поэтому в экспедициях подобного рода надо стремиться весь груз везти во вьючных сумах, запасаясь таковыми своевременно, чего не могли сделать мы, т.к. в Якутске на момент отъезда партии их не было. Так же надо сказать забегая вперед, что в целях удлинения фактического периода полевой работы партии, рациональное ее надо было бы забросить к месту работы еще зимней дорогой, тогда бы она смогла начать работу уже в первых числах июня, а не в последних, как это было с нами. Кроме позднего прибытия на место к числу недостатков организации партии следует еще отнести прежде всего малочисленность конского состава, благодаря чему люди шли пешком и естественно, что ежедневные маршруты от этого сильно укорачивались, так как пешее передвижение в условиях девственной тайги и болот весьма тяжело и человек быстро устает. К большому недостатку надо отнести еще то, что у нас отсутствовал проводник, благодаря чету тот путь, который партия проходила на некоторых участках своего маршрута в 4-6 дней, при самом плохом проводнике она прошла бы в 1-2 дня. К числу других недостатков следует отнести еще и 1). малое количество рабочих и 2). весьма скверные по качеству потники из строительной кошмы, полученные в Якутске. Из них через три дня пути уцелели весьма немногие, остальные же все превратились в клочья и только кропотливое сшивание их вместе и покрывание сверху мешками, брезентами и палатками дало возможность партии продолжать путь далее, в этом смысле очень практичны якутские сенные потники — «бат».
Последний населенный пункт, куда партия прибыла днем 27 июня это урочище тунгуса Петра Прокофьева в 18 км от Лены, к этому месту от р. Лены идет тропа вдоль небольшого ручья. Урочище расположено на берегу реки Чаи левого нижнего притока реки Дянушки. Чаи вытекает из большого озера Чанг имеющего ширину 1-2 км и длину 8-10 км. Со слов тунгусов река Чаи имеет протяжение до 20 км, впадая в Дянышку в 15-20 км от ее устья. Дорога до р. Чаи на протяжении первых 6-7 км очень болотистая, местами кони глубоко завязали, дальнейшая дорога шла по сухим песчано-галечным холмам. Река Чаи будучи 8-10 м ширины и метра 2-6 глубины имеет топкие берега, поэтому весь груз партии пришлось переплавлять на единственной имеющейся берестянке, на что затратился полностью целый день. Первого июля вышли на р. Дянышку. Уже на этот короткий 4-х дневный переход большинство потников развалилось и два ящика с сухарями оказались разбитыми; пришлось чинить потники и размещать сухари в другие вьюки. Продвижение вперед замедлилось необычайно буйной растительностью долины Дянушки, по которой приходилось идти десятки км со сплошной или частичной прорубкой просеки. Свое продвижение партия совершала по ночам, т.к. ночью идти очень удобно — светло как днем, не жарко и нет оводов.
Продолжительной стоянкой для нас оказался лагерь №6, где мы пробыли 5 дней, сначала нас держал вздувшийся от дождей ручей, потом мы искали наших лошадей, которые очевидно были испуганы и разогнаны каким-то хищником на очень далекое расстояние. При этом характерно, все лошади разбежались небольшими партиями по 1,2 и 3 лошади. Жеребец купленный среди прочих лошадей был до этого очень дик, а здесь вовсе озверел и не подпускал к себе мучая нас 4 дня, не поддавался ловце, и когда мы, наконец, окружив его , пытались поймать, он бросился на людей, бил задом и передом, кусался и чуть не убил одного рабочего (Бубнова Я.И). Во время погони за ним конь бежал от нас по старым следам неизменно назад к Лене. Так как время для работы оставалось и так мало, я решил не продолжать это ковбойское занятие и бросил его в тайге на произвол судьбы. По самым предгорьям весь караван партии люди и все имущество приняли весьма основательную грязевую ванну в кочковатых болотах. Высота кочек в этих болотах достигала необычайных размеров, а именно полутора метров! Лошади застревали между ними, падали, проваливались в жидкую грязь глубиной выше колен, вязли копытами в корнях деревьев, люди прыгали и ползали около них стараясь всячески помочь им, снимали с них вьюки, таскали их на себе, клали снова на лошадей, последние снова падали, их снова поднимали и так без конца. За этот день длина пройденного маршрута выразилась рекордной цифрой — 3 км, тогда как лошади и люди измучались и измокли больше чем никогда-либо.
На стоянке в лагере № 10 по какой-то неосторожности от костра загорелся олений мох, который подобно пороху распространился с ужасной быстротой, на большое пространство, так что мы едва успели спасти свое имущество, перетащив его в ручей. Пожар был потушен большим ливнем, прошедшим через 2 дня, за это время тайга выгорела на 75-100 км.
От лагеря № 11, что в 8 км от начала предгорий, я с коллектором сплыл на плотике вниз для осмотра реки, вплоть до лагеря № 7, откуда мы на третий день пешком вернулись в лагерь. Далее по реке Саганджа — главного левого притока Дянушки, дающего половину воды ей. На устье Сагандже простояли 5 дней из-за того, что с левой стороны река упиралась в скалистый берег, а путь на правый берег, по которому можно было проити дальше был недоступен из-за высокой воды, стоявшей в это время в реке. Со слов ленских тунгусов единственный путь на Эндыбал проходит по Сагандже, верховья же остальных притоков Дянушки не имеет перевала на хребет.
Первые 25-30 км по правому берегу Саганджи прошли с большим трудом. Несколько раз высокие скалистые береговые обрывы, за неимением бродов на ту сторону реки, «заставляли» взбираться на их вершины или идти по их склонам, заваленными упавшими от пожара стволами деревьев, на пенек одного из которых упала наша лошадь и распорола себе брюхо, ее через три дня пристрелили. Выше лагеря 27 в 28-30 км от перевала Саганджа на протяжении 20-23 км течет в узкой каньоноподобной расщелине, стены которой достигают местами высоты 50-70 м. Этот участок тоже был пройден с трудом, пришлось идти по крупной угловатой россыпи песчаников, отчего сильно страдали копыта лошадей.
Наконец 1 сентября мы перевалили через хребет, имея «за душой» продовольственный запас, состоявший из нескольких десятков сухарей, 400 г. соли и 2-5 кг пшена. Среди персонала партии, питавшегося еще за две недели до этого весьма сытно, естественно возникло неудовольствие, усугублявшееся неизвестностью пути и близостью зимы, которая напоминала о себе снегопадом 20 августа. Поэтому, когда 3 сентября у нас одна из лошадей выбилась из сил и ее все равно приходилось бросать, я разрешил убить ее и взять часть мяса для еды.
Не смотря на то, что соль была уже на исходе и мясо ели почти несоленым, настроение в партии значительно поднялось и разговор о нашей «неизбежной гибели» прекратился. Через день после этого, а именно 5 сентября мы пришли на б. Эндыбальский завод ныне безлюдный — нашу продовольственную базу, которую мы предполагали найти только через 30 км.
По неопытности весь хлеб был взят вперед в виде сухарей, а муки захватили лишь один куль. Дорогой же 25% сухарей подмокло, а так как подмоченные сухари труно поддаются сушке, то все их пришлось выбросить.
Впредь в подобного рода путешествия следует брать сухарей не более 40% от всего количества хлеба. На Эндыбальской базе нам была оставлена инструкция о дальнейшей работе в которой предполагалось отправиться на исследования р. Бытантай, за полярный круг.По времени до зимы осталось мало, поэтому я решил идти обратно в Якутск, пользуясь лишь маршрутной картой инж. Пятковского в масштабе 1:400000. Путь шел через несколько высоких перевалов и так как карта имела неточности, то на местности на ней ориентироваться было трудно и поэтому когда на расстоянии 40 км от Эндыбала нас застиг дождь, перешедший затем в снег с туманом, то мы очень быстро сбились с пути. Переждав туман весь следующий день партия двинулась уже напрямик без дороги через горы в расчете выйти на потеряную тропу и действительно к вечеру мы были на ней. В прошлую ночь под снегопадом и дождем лошади плохо ели, в этот же день на их долю выпал тяжелый подъем на горы. В результате чего еще одна лошадь выбилась из сил, ее бросили. Сделали привал. Кругом был снег 20-25 см толщины, корм плохой, путь далее неизвестен, лощади слабы, все сотрудники вынуждены иддти пешком по мокрому снегу, ноги мокнут и мерзнут до судорги. Учитывая, что впереди еще 300 км неизвестного нам пути и что мы стоим под угрозой гибели еще 3-х лошадей, я решил вернуться на Эндыбальскую базу, куда и прибыли 14 сентября. Возвращаясь на Эндыбал, я мыслил себе дождаться зимней дороги и приезда тунгусов и по ней уже добраться до Якутска. По прибытию на Эндыбал, я убедился, что кормов в окрестностях завода нет и что наши кони с наступлением холодов неизбежно должны погибнуть. Выпавший 10-го снег растаял 14-го. Поэтому после 4-х дневного отдыха, 19 сентября я с базы вышел в Якутск в составе начальника партии, одного рабочего и 10 коней, из которых 5 были легко загружены, а пять шли совсем свободные, продуктов было взято из расчета на 1 месяц пути. Остальные сотрудники вместе с имуществом партии должны были возвращаться зимним путем. На сей раз выделенный отряд без особых блужданий и приключений дошел до села Сеген через 10 дней, т.е. 29 сентября. дорога была ужасной, более 200 км пришлось идти по горным каменистым речкам, с плохими кормами, перейти пять довольно больших перевалов из них один Верхоянский хребет между рр. Тумарой и Дулгалах, кони бывшие еще до этого раскованными вовсе обезножили, некоторые совсем до того, что не могли стоять даже на мягкой почве и рвали траву ползая на коленях. дорогой до села Сеген погибли еще 4 лошади из них часть пристрелили, часть оставили живыми в тайге. В селе купили сена (трава была уже в это время совершенно сухая) и неделю подкармливали лошадей. После чего поехали к устью р. Алдана, прибыл в Калгыр 8/X, откуда 9/X со случайно зашедшим, необычайно поздним пароходом (обычно навигация кончается 1/X) доехал до г. Якутска.
Надлежит отметить, что еще из Сегена, предвидя возможность беспокойства в РайГру по поводу моего долгого отсутствия, я на другой день после моего приезда отправил со специальным нарочным письмо в Якутск, которое было сдано в кольцевую почту и которое еще до сих пор не получено в Якутске, очевидно по причинам зависящим от «блестящей» постановки почтового дела в Якутии. Благодаря этому в РайГру нашу партию считали почти погибшей, собирались искать ее, уже были разосланы телеграммы в РИКи для организации местными силами розысков и естественно, что когда мы внезапно приехали, то все были удивлены и обрадованы. Оставшиеся до зимы сотрудники вернулись в Якутск первым зимником, лишь 27 ноября.
Я намеренно подробно описал общие условия и отдельные моменты работы партии, с целью показать, насколько все-таки рискованно и непродуктивно было отправлять партию без проводников в совершенно незнакомую не имеющую карту местность, и только по счастливому стечению обстоятельств обязано Якутское РайГру тому что партия не встретив нигде до выхода на Верхоянский тракт населения не засиделась в горах и не погибла в действительности, удачно попала на Эндыбальскую базу, а затем и в Якутск.
До сего времени на Дянушке кроме редких охотников тунгусов русские были два раза, а именно: 1). в 1922 году по ней прошли бандиты из Вилюйска на Верхоянск, отметившие свой путь колоссальными пожарами, которыми они стремились задержать погоню за ними и 2). в 1919 году предпринимателем А.А.Семеновым, арендовавшим Эндыбальский завод, была попытка организовать летом переброску руды сплавом по реке Дянушке, но эти начинания не увенчались успехом и руда брошена где-то в амбаре у реки, лежит там и до сих пор…