(из книги В.П. Солоненко и И.А. Кобеляцкого «Восточные Саяны», 1947 г.)
Ботогольское месторождение графита имеет свою длительную и увлекательную историю, наиболее яркие страницы которой связаны с именем Алибера.
Алибер был одним из передовых промышленников своего времени, умевших сочетать практическую деятельность с научной и культурной. Поэтому память о нем сохранилась у местных жителей до наших дней.
И в настоящее время первооткрывателем месторождения иногда считают Алибера, поводом к чему служит его личное сообщение, опубликованное в 1854 г. в Вестнике Географического общества: «В 1846 г., быв по торговым делам моим в Восточной Сибири, я познакомился с горными местностями этого края и, смотря на богатство разнородных каменных пород Саяна и его отраслей, предположил обозреть цепь гор, лежащих подле китайской границы, с целью осуществить давно питаемое мною желание отыскать хороший графит. Для этого собственно сделал я несколько поездок на линии водораздел рек Иркута. Китоя, Белой, Оки… После долгих постоянных трудов и усилий, наконец, мне представился счастливый случай открыть коренное месторождение этого минерала в одном на отрогов Саянского хребта, в недрах Ботогольского гольца».
Более правдоподобная история открытия месторождения была опубликована двадцать пять лет спустя С. И. Черепановым, который в 1838 г. служил приставом в Тунке. Однажды чтобы выручить охотников в промысловый сезон, у которых кончился свинец, он расплавил свинцовые гири стенных часов. Гири были обтянуты медью, и буряты-охотники, присутствовавшие при плавке, решили, что Черепанов знает секрет превращения меди в свинец. Прошло некоторое время и Черепанову один из охотников принёс камень, похожий на свинцовую руду: «Вот нойон,—обратился следопыт к Черепанову,—ты из меди делаешь свинец, а мы имеем целую гору свинцовой руды, а свинца добывать из неё мы не умеем».
Черепанов в предполагаемой свинцовой руде узнал графит и выяснил, что он найден на Ботогольском гольце. Таким образом, первооткрывателями саянского графита являются буряты-охотники, среди которых встречаются прекрасные следопыты.
С. И. Черепанов в 1847 г. доставил образцы графитов в Петербург и подал прошение в Министерство Финансов о зачислении месторождения в казну. Министр Вронченко не счёл возможным сделать это и передал Ботогольское месторождение графита в полную собственность Черепанову, а последний за 300 рублей продал свои права Алиберу.
Алибер давно интересовался графитовой промышленностью, изучал её в течение ряда лет в странах Западной Европы. Истощение Борроудельского месторождения (Англия), являвшегося, по существу, монопольным поставщиком высокосортного карандашного графита, чрезвычайно подняло цену на него. Этим, по-видимому, объясняется погоня Алибера за графитом, его энергия и настойчивость, с которой он проводил разведку и эксплуатацию месторождения.
Алибер приступил к разведке в 1847 г. В следующем году он официально оформил свои права на «Мариинский прииск», как он называл свой рудник.
В первые годы разведка и эксплуатация графитовых тел не оправдала надежд Алибера и только после «восьмилетних неустанных тяжких трудов и лишений всякого рода,—как писал он в Вестнике Географического общества,—судьбе угодно было осчастливить меня своими благими дарами и терпение моё было вознаграждено полным успехом, открытием 3 числа февраля сего 1854 года, в боковой разведке, называемой Мариинской, действительно превосходнейшего качества графита того самого достоинства, которого я желал». Но прежде, чем он добился полного успеха своих поисков, Алибер не раз был под угрозой полного разорения и не раз ему грозила тюрьма за долги, вследствие чего он вынужден был в 1851 г. составить товарищество с Ф. Занадворовым, доставившее ему впоследствии крупные неприятности.
Алибер добывал графит только самого высшего качества. а остальная руда и пустая порода складывались в правильные каменные стены, напоминавшие стены миниатюрной крепости древнего замка. Из этих отвалов впоследствии были отобраны сотни тонн графита.
Графит тщательно отсортировывался, распиливался на правильные параллелепипеды и в прочной упаковке на лошадях отправлялся почти за 7000 км в Нюрнберг на карандашную фабрику А. В. Фабера. Фаберовские карандаши с надписью «сибирский графит Алибера» получили общее признание, как лучшие в мире.
Для вывоза графита Алибер построил дорогу от Ботогольского гольца до ст. Голуметь. Следы её, несмотря на громадную разрушительную деятельность рек Хончена и Урика и других природных сил, сохранились до настоящего времени.
От заимки на рч. Ботогол до вершины гольца, где была шахта, вилла хозяина и рудничный посёлок, Алибер провёл дорогу, сооружение которой продолжалось 12 лет и стоимость её оценивалась в 2 руб. за вершок. Дорога красиво развёртывается на крутом, более живописном юго-западном склоне гольца и прекрасно сохранилась до настоящего времени.
На срединном куполе гольца, где была шахта и основные постройки рудника, Алибер произвёл планировку, при взгляде с Крестовой горы, напоминающую громадную клумбу, в центре которой была часовня.
От нестерпимых здесь зимних ветров Алибер оградил свой посёлок широкой каменной стеной, высотой до 6 м и построил два специальных ветрореза, высотой до 10 м. Здесь, под защитой стены, на высоте 2200 м, среди щебенисто-лишайниковой и болотисто-кочкарной высокогорной тундры он вырастил небольшой садик.
Алибер не только создал в центре Восточных Саян первый технически оснащенный рудник, но его резиденция на вершине Ботогольского гольца и ферма у подножья гольца явились своеобразным центром культуры в этом глухом уголке Сибири.
Одной из крупных заслуг Алибера в этом направлении было насаждение скотоводства среди сойот.
Алибер интересовался не только графитом, но и другими, полезными ископаемыми Восточных Саян. Он собирал валуны нефрита, часть которых вывез в Западную Европу, а часть продал на месте.
Компаньон Алибера Ф. Занадворов должен был построит карандашную фабрику и поставить новое оборудование для рудника, но обязательства своего не выполнил, кроме того, в карандашном производстве произошли значительные изменения, благодаря которым хорошие карандаши можно было делать и низкосортных графитовых руд. Алибер, поставленный этими обстоятельствами в тяжёлые экономические условия, в 1859 г. выехал в Петербург, затем в Париж и на рудник больше не вернулся. Работы на руднике продолжались ещё около года, а в 1861 г. были прекращены.
Долгое время можно было слышать различные толкования» нередко самые фантастические, о причинах, заставивших Алибера бросить действовавший рудник вместе со всем своим хозяйством, которое он впоследствии подарил своему доверенному в с. Голуметь, а скот — сойотам, работавшим у него. Во всяком случае отъезд его походил на поспешное бегство. Кропоткин, посетивший рудник в 1865 г. нашёл, как он писал в «Землеведении» Риттера, что шахта с машинами и склады с орудиями оставлены незапертыми, в окошки дома можно было видеть столы, покрытые скатертями, мебель в обыкновенном порядке, шкафы, переполненные посудой, самовары, в столе на веранде лежали газеты, а на поверхности гольца кучи рассортированного графита.
Позднее всё хозяйство было разграблено, часовня и беседки сожжены. Путешественники, посетившие рудник после его разгрома, приписывали разрушение фанатическим рукам сойотов, но это никак не вяжется с тем, что эти же руки сохраняли рудник без чьего-либо поощрения, по крайней мере, в течение пятнадцати лет, так как ещё в 1873 г. И. Д. Черский нашёл всё нетронутым, вплоть до ягод и лимонов в погребе.
Алибер долгое время не мог забыть свой рудник, на создание которого ушли лучшие годы его молодости. Он экспонировал образцы графита и изделия из него на выставках в Лондоне, Париже, Вене, Гавре и некоторых других городах Западной Европы, тем самым закрепив мировую славу ботогольского графита.
Прошли десятилетия, менялись хозяева рудника, и теперь, почти через столетие, на Ботогольском гольце всюду видны следы деятельности Алибера.
В 1860 г. рядом с алиберовским отводом получил отвод известный искатель самоцветов Г. Пермикин. Он разработал одно графитовое тело, но в том же году продал свои права компании Алибера.
От последующих владельцев месторождения на руднике не осталось никаких следов деятельности, равно, как и никаких воспоминаний в народе. Только по архивным данным мы узнаём, что в 1874 г. права на месторождение приобрёл В. В. Петров, за три года (1876-1879) отобравший из отвалов алиберовской шахты около 30 тонн графита.
Вскоре Петров умер, а его наследники в 1886 г. продали Мариинский прииск, как тогда называли Ботогольский рудник, Г. Ф. Волковой всего за 50 рублей.
Волкова, видимо, и не думала эксплуатировать месторождение, она вывезла ничтожное количество графита, отобранного из отвалов, поскольку это было необходимо для сохранения прав на рудник. В 1896 г. Волкова продала месторождение за 4500 рублей иркутскому купцу Н. П. Полякову.
Н. П. Поляков договорился с фирмой Фабера о доставке в Нюрнберг 1000 пудов графита. Сибирский графит попрежнему считался лучшим для карандашей. Это видно из того, что упомянутая фирма ценила ботогольский графит примерно в 5 раз выше, чем цейлонский и в 25 раз выше австрийского.
Поляков пришёл во владение совершенно разрушенным и запущенным рудником. В шахте под 6-метровым слоем воды залегал столб льда высотой около 40 метров. Новый хозяин очистил шахту от воды и льда и в 1898 г. добыл около 30 тонн графита, но расходы по доставке графита потребителю были настолько значительны, что Поляков отказался от систематической разработки месторождения, равно как и его наследники, вступившие во владение рудником в 1911 г.
В 1916 г. рудник перешёл в руки последнего частного владельца месторождения С. В. Рутченко, который с большой энергией принялся за эксплуатацию месторождения—графит в связи с войной стал чрезвычайно дефицитным стратегическим сырьём, и добыча его обещала большие прибыли. Повидимому, рассчитывая на них, Рутченко на собственный счёт хотел построить дорогу от Черемхово до Ботогольского гольца и имел в виду впоследствии переделать её в железную. Кроме того, он думал построить графитовую фабрику в Черемхово.
Наступившая революция, а затем гражданская война прервали на 8 лет эксплуатацию месторождения.
14 апреля 1920 г. Мариинский прииск был национализирован.
Возрождающейся после разрухи, новой советской промышленности потребовалось большое количество графита, который приходилось импортировать из-за границы, причём иностранные фирмы, зная наше критическое положение, брали за графит непомерно высокие цены.
Для освобождения от иностранной зависимости необходимо было восстановить русскую графитообрабатывающую промышленость, но сведения о ней достались нам от частных владельцев и поэтому не могли отличаться объективной оценкой месторождений. Необходимо было изучить месторождения графита, прежде чем перейти к эксплуатации их. Эту задачу по Ботогольскому месторождению выполнила экспедиция Академии Наук, которая дала положительное заключение о перспективах его.
В 1925 г. трест «Русские самоцветы» арендовал месторождение у БМАССР, и осенью 1926 г. на руднике появилась первая группа горняков заведующего разработками П. К. Косова, состоящая из 22 человек.
Рудник был пустынен, совершенно заброшен, и им пришлось провести долгую суровую зиму в полуразрушенных бараках на вершине Ботогольского гольца, испытывая лишения и трудности. Но горняки с честью выполнили свой долг и восстановили рудник, действующий без перерывов до наших дней.
В настоящее время Ботогольский рудник в значительной мере механизирован—установлены компрессоры, сооружён бремсберг. Механизация и новые формы труда позволяют добывать в год в двадцать раз больше руды, чем было добыто за 70 дореволюционных лет эксплуатации рудника.
Рабочие и служащие рудника живут в двух посёлках — верхнем и нижнем. Основным является нижний посёлок, расположенный в долине р. Ботогола. Он имеет хорошо построенные здания школы, больницы, столовой и т. п., здесь же имеется почтовое отделение, радиостанция, электростанция и другие хозяйственные постройки.
Добыча графита производится преимущественно открытыми выработками, что предопределяется формой и условиями залегания графитовых тел, за которыми укоренилось не совсем правильное название «штоков». Только на крупнейших телах—Алиберовском и Корнелиевском штоках—нашли применение подземные выработки.
В настоящее время работы сосредоточены на громадном Корнелиевском штоке, по объёму скопления кристаллического графита с содержанием в руде около 80% углерода, не имеющем соперников в мировых месторождениях. Шток прорезан капитальной штольней, по которой производится откатка на поверхность графита, добытого в верхнем слоевом штреке.
С начала разработки графита па Ботогольском гольце и до наших дней, с месторождения, образно выражаясь, «снимают сливка» — добываются только богатые и богатейшие руды с содержанием углерода от 60% до 98%, в то время, как промышленными считаются месторождения с содержанием углерода от 3 до 5 процентов. Графит вывозится только зимой, с конца декабря до середины марта по p.p. Хончен и Урик до с. Инга (150 км), от Инги до Черемхово—автотранспортом (90 км) и отсюда по железной дороге до Урала, на Кыштымскую обогатительную фабрику.
Перспективы развития Ботогольского графитового рудника определяются, с одной стороны, большим и всё возрастающим потреблением нашей промышленностью мелкокристаллического графита, а с другой стороны—ограниченными запасами богатых руд. Прирост запасов кондиционных, т. е. удовлетворяющих существующим требованиям, руд, не всегда покрывает добычу. Таким образом, для обеспечения союзной промышленности ботогольским графитом и для упорядочения положения рудника, а также для рационального использования месторождения, необходимо в кратчайший срок построить обогатительную фабрику. Она необходима для использования «бедных» руд, с содержанием углерода менее 60%, которые по нормам допустимого содержания графита в руде для других месторождении являются весьма богатыми. В Иркутском горно-металлургическом институте, под руководством доцента Славнина разработана схема обогащения ботогольских руд и составлен проект опытной обогатительной фабрики.
Сооружение обогатительной фабрики даст возможность разрабатывать валунные руды, заключающиеся в рыхлых отложениях. До настоящего времени они совершенно не изучены, но запасы их, видимо, значительны, так как местами рыхлые отложения состоят преимущественно из обломков руд…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В Восточных Саянах это особое место, уникальное не только суровой и красивейшей природой, крупнейшим месторождением высококачественного графита, оно примечательно, как историко-промышленный памятник XIX века (от которого правда, мало что осталось), как место, которое выручило страну в годы Великой войны, когда основные графитовые рудники и производства СССР были захвачены врагом. Прошло более 75 лет с момента написания статьи. На месторождении неоднократно возобновлялись разведочные и эксплуатационные работы, но как будто злой рок преследует богатейшее графитовое месторождение. Отдаленность ли, или невыгодная конъюктура, или отсутствие спроса на графит, или наша общая безхозяйственность раз за разом останавливало освоение этого уникального объекта? Может быть к лучшему, что не отработанное до конца месторождение, дойдет до рачительных потомков, которые смогут распорядиться с ним разумно…