История русского самоцвета

История изучения и применения камнесамоцветного сырья в России

Благодаря своему географическому положению, и соответственно, геологическому cтроению большая часть территории которой располагалась в пределах Русской платформы, древняя Русь оказалась крайне бедна камнесамоцветными минералами, что сказалось и на применении поделочного и драгоценного камня в культуре. Ассортимент каменного материала в нашей стране был невелик — кварцит, кварц, халцедон, кремень и яшмы в целом для Руси, нефрит (или змеевик) и гагатоподобный уголь в Сибири, — вот в основном те минералы, которые применяли у нас в старину. В средние века использовали на Руси янтарь, светлый аметист с Кандалакшского залива, речной жемчуг; из Закавказья проникал обсидиан, гагат, мраморный оникс, из Средней Азии везли лал (шпинель), лазурит и бирюзу.

Большой популярностью пользовались драгоценные камни на Руси в XV — XVI BB . Царь Иван III разрешил иностранным купцам свободно торговать драгоценностями, что пополнило царскую сокровищницу изделиями с бирюзой, кораллами, рубинами, сапфирами, изумрудами и др.

При царском дворе работали иностранные ювелиры, которые в изделиях с драгоценными камнями, изготовленных до XVII в., использовали главным образом камни, привезенные из других стран — в это время настоящего русского само цвета и русского камня для ювелирных изделий в России еще не было. Все цветные камни, по мнению академика Ферсмана, попадали в XIII — XVI вв. в Россию из Византии или с Востока. Только в середине XVII в. началась добыча русского драгоценного камня. В 1635 г. на Урале был обнаружен малахит, а в 1675 и 1696 гг. сообщается об откры тиях по рекам Восточной Сибири месторождений сердоликов, агатов, халцедонов и яшм. В 1668 г. около Мурзинки, на Среднем Урале, от крыты цветные камни и медная руда.

Петр I уделял большое внимание развитию горного дела, в том числе поискам и добыче драгоценных камней. При нем были открыты месторождения горного хрусталя, раухтопаза, аметистов и бериллов. Вскоре уральские самоцветы приобрели широкую известность. В 1700г. Петр I учредил в Москве особый приказ горных дел, замененный в 1718 г. берг-коллегией. В Тобольске было организовано горное начальство для управления сибирскими и уральскими заводами.

В 1765 г. была организована особая экспедиция «по розыскам мраморов и специальных каменьев на Урале», которая превратилась, по существу, в первую минералогическую экспедицию. Она вела работы в ряде районов России. В это время на Южном Урале в Ильменских горах были открыты месторождения амазонского камня, в районе оз. Байкал талантливый естествоиспытатель Лаксман нашел лазурит. В конце XVIII в. в России начало развиваться кустарное производство — народный камнеобрабатывающий промысел. На Урале стали гранить бериллы, топазы, горный хрусталь, полировать яшмы, малахит и другие минералы. На Алтае из цветного камня изготавливали редчайшие изделия — вазы, столешницы и др., которые получили всемирную известность.

В России XIX века камнеобрабатывающее искусство достигло высокого уровня. Всему миру известны великолепные дворцы Петербурга — Зимний, Строгановский, Мраморный, Царского села, Петергофа и Павловска, а также изумительные по красоте соборы , при постройке которых были использованы разнообразные мраморы, яшмы, кварциты, малахит, лазурит, родонит и другие цветные камни России, Италии и других стран. На весь мир прославился уральский малахит. Замечательные вазы, столешницы, подсвечники, письменные приборы и др. изготовлены из этого камня. В Зимнем дворце знаменит малахитовый зал, в многочисленных зарубежных музеях имеются изделия русских умельцев из малахита. Для изготовления подобных изделий был изобретена техника под названием «русская мозаика»: форму, выполненную предварительно из камня, меди или другого материала, покрывали горячей мастикой, на которую наклеивали малахитовые пластинки толщиной в несколько миллиметров. Мастер, соединяя пластинки, стремился получить узор естественного камня. Если между пластинками образовывались щели – швы, их затирали мастикой, смешанной с малахитовым порошком. Затем предмет шлифовали и полировали. Малахитовые изделия всегда пользова лись повышенным спросом в Европе.

Петергоф — Екатеринбург — Колывань — были основными государственными центрами старой русской камнерезной промышленности и как указывал А.Е.Ферсман: «три единственные в мире по размаху учреждения, призванные выявлять красоту русского цветного камня».

Петергофская шлифовальная или гранильная фабрика («мельница») была основана в 1723 году по приказу Петра I и стала первым специализированным предприятием в России по производству камнерезных изделий. «Мельницей» она называлась потому, что ее машины приводились в движение водой. Фабрика предназначалась для шлифовки стекол и обработки самоцветов. Как и во многих других отраслях русской промышленности XVIII века, для руководства новым производством были привлечены иностранные мастера, обучавшие русских учеников гранильному и шлифовальному делу, полировке, обработке стекла и камня. В течение почти двух веков Петергофская гранильная фабрика являлась школой по подготовке кадров русских мастеров и играла важную роль в развитии камнерезного дела в России.

Новая для России отрасль художественной промышленности быстро развивалась, и фабрика за короткое время стала крупнейшим казенным предприятием по обработке каменных изделий. Вазы, чаши, столешницы работы Петергофской гранильной фабрики уже во второй половине XVIII века поражали красотой своих форм и техническим совершенством. Художественный эффект изделий во многом зависел от мастера, который подбирал необходимый материал и обрабатывал его. Обычно на фабрику поступал рисунок, имевший лишь надпись «делать из яшмы» или «делать из малахита».

Гранильщики Петергофа с 20-х по 70-е годы XVIII века работали главным образом над созданием «галантерейных вещей», прежде всего табакерок. Цены на такие табакерки были очень высоки. Например, в 1763 году Г. Г. Орлову выплатили за яшмовую табакерку с бриллиантами 1500 рублей, а за такие же часы – 1000 рублей. В апреле того же года известному придворному ювелиру И. Позье было заплачено «за взятые у него две табакерки, одну зеленую яшмовую в золотой оправе с бриллиантами 299 рублей, за золотую плоскую четырехугольную 220 рублей». Для изготовления табакерок подбирались «узорчатые камни» яшмы, сердолики, агаты, халцедоны. Из цветных камней делали пуговицы, набалдашники для тростей, эфесы шпаг. Вазы из цветного камня изготавливались в эти годы небольших размеров – до 45 см. Первая крупная ваза из камня была выполнена на Петергофской гранильной фабрике в 1776 году из серой калканской яшмы. В это время руководителем фабрики был золотых и гранильных дел мастер Иосиф Боттом, сын моряка-англичанина, служившего в русском флоте. Иосиф Боттом проработал на Петергофской гранильной фабрике 30 лет и сыграл важную роль в становлении там камнерезного искусства и в обучении русских мастеров.С 1748 по 1778 год во главе фабрики стоял алмазных и золотых дел мастер Иосиф Боттом, а потом его сын Александр, руководивший фабрикой еще и в первом десятилетии XIX века. Непосредственными исполнителями произведений были русские мастера.

Петергофская гранильная фабрика работала на привозном сырье, поэтому там изготавливались вещи небольшого размера; до 1760-х годов это были табакерки, пуговицы и прочие мелочи.С 1770-х годов сохранились первые известные датированные вещи более крупных размеров: колонна из сибирского агата (1771 год) высотой 56,5 см, ваза из серо-зеленой калканской яшмы (1776 года) высотой 117 см. Подобные вещи делали в конце XVIII века после расширения и реорганизации фабрики в 1774 году.

Трудности транспортировки монолитов с Урала, Алтая или Сибири в Петербург приводили к тому, что на Петергофской гранильной фабрике изготавливали главным образом мелкие предметы; крупные вазы петергофской работы встречаются крайне редко. Проекты изделий для Петергофской гранильной фабрики выполнялись художниками Академии художеств. В течение XVIII и XIX веков Петергофская гранильная фабрика выполняла замечательные «наборные работы» по камню, флорентийские мозаики, рельефные и плоские: столешницы с мозаикой из яшм, вазы и проч. Инкрустацию из сотен кусочков камня врезали в черный полированный мрамор – это были композиции из цветов, фруктов, животного мира. Мозаики Петергофской фабрики этого времени были не хуже, а часто даже и превосходили оригинальную флорентийскую мозаику.

В последнее десятилетие XVIII века Петергофская гранильная фабрика приходит в упадок, ее постройки и оборудование ветшают. В июне 1800 года Павел I подписал указ: «Исправя непременно в самом скорейшем времени Петергофскую шлифовальную мельницу, привесть тем к употреблению и способное состояние». Петергофская шлифовальная мельница и Екатеринбургская гранильная фабрика переходят в управление президента Академии художеств А. С. Строганова, который поручил А. Н. Воронихину произвести проверку зданий и оборудования на фабрике и доложить ему об их состоянии, а также обо всех недостатках организации производства. Все здания фабрики были отремонтированы. А. Воронихин обеспечил камнерезов новыми рисунками и чертежами для изделий; он также вел наблюдение за работами на фабрике, отбирал готовые изделия и вместе со своими рисункам бронзового декора отсылал на бронзовую фабрику Академии художеств для создания бронзового убора ваз. Таким образом, изготовление всего произведения, от начала до конца, находилось под его контролем.

При А. С. Строганове и А. Н. Воронихине Петергофская фабрика процветала. После смерти Строганова фабрика была передана в ведение Кабинета е. и. в., и это отрицательно сказалось на ее работе, а во время Отечественной войны 1812 года работы на фабрике вообще были приостановлены. В 1815 году Д. А. Гурьев, управляющий Кабинетом, писал в докладе Александру I: «Петергофская гранильная фабрика по неимению ни бриллиантов, ни цветных камней для гранения, остается, можно сказать, праздною, почему еще в 1812 году нижний этаж оной отдан в содержание инструментально-хирургического цеха…». Гурьев предложил отдать все здание в аренду для устройства бумажной фабрики.

К началу XIX века история Петергофской гранильной фабрики была уже основательно забыта. В мае 1811 года А. С. Строганов, являвшийся руководителем двух гранильных фабрик, запрашивал управляющего Петергофской гранильной фабрикой Александра Боттома (сына Иосифа Боттома) о ее истории. На запрос был получен следующий ответ: «По имянному указу покойной государыни императрицы Елизаветы Петровны принят в российскую службу англичанин механикус Боттом в 1748 году, и построена была фабрика, а для производства и обучения работ востребованы кабинетом ее величества в 749 и 758 годах мастеровые дети из екатеринбургских школ до двадцати пяти человек. А к тому числу по таковому ж кабинетскому требованию к науке гранильному искусству взяты были ведомства Канцелярии от строений мастеровые же дети, от племя коих и составилась оная команда. А более ничего по делам, имеющимся при мельнице, известного не находится».

Только в 1830-40-х годах деятельность Петергофской гранильной фабрики несколько оживилась, чему способствовало обширное строительство в Петербурге, требовавшее каменных изделий и материалов в больших количествах: возводили Исаакиевский собор, восстанавливали после пожара 1837 года Зимний дворец.

Очень поучительна история Колыванской фабрики: которая началась в 1721 г. когда люди Акинфия Демидова – сына основателя горнозаводской династии,- здесь нашли залежи меди. Четыре года спустя на Алтае уже действовал первый плавильный заводик, перенесенный вскоре на то место, где и сегодня стоит в Колывани камнерезное предприятие.

Медный рудник находился всего в 4 верстах отсюда, однако оказался малодобычливым и уже в 1732 г. его забросили. Зато в середине 1730-х в этих краях нашли богатейшее месторождение серебряных руд (Змеиногорское), что привело к постройке завода Барнаульского. На нем работники Демидова выплавляли не только серебро, но и золото, хотя частным лицам в те времена добывать драгоценные металлы строго возбранялось.

Поэтому в 1747 г. демидовские заводы на Алтае перешли в собственность Высочайшего двора. Распоряжаться ими, да и вообще всем вокруг начал «Кабинет ее императорского величества» (орган отнюдь не правительственный — своего рода «управление делами» царствующей семьи).

Больше столетия с тех пор Алтай, где действовали уже десятки рудников и заводов, был основным районом империи по производству серебра и свинца. Так, в конце XVIII — начале XIX вв. (время расцвета местной горной промышленности) здесь выплавляли до 96% российского серебра, четыре пятых отечественного свинца и довольно много меди.

Происходило это в пределах специально созданного «горного округа» (в него входил не только Алтай, но и нынешняя Новосибирская область, а также немалая часть прочих соседних регионов). По названию первого завода весь он именовался Колывано-Воскресенским. Правда, сам первенец алтайской металлургии прекратил плавку еще в конце XVIII в. Однако к тому времени в окрестностях его, как и в других районах будущего края, нашли месторождения красивейших самоцветов.

Хотя именно Колывань позднее прославилась как один из центров камнерезной промышленности России, на Алтае она началась с Локтевской шлифовальной мельницы. Еще Екатерине II отсюда были отправлены изумительные вазы и чаши, созданные под руководством мастера из Петергофа Петра Бакланова.

Когда рудоплавильный завод в Колывани закрылся, его плотину решили использовать для нового производства. К 1802 г. здесь выстроили шлифовальную фабрику, начальником которой стал алтайский ученик Бакланова Филипп Стрижков. (Его работы по сей день украшают залы Государственного Эрмитажа). Фабрика была предприятием придворным, и корпели здесь лишь над теми изделиями, какие требовали из столицы.

Доставка их растягивалась на месяцы, а судьба порой опять готовила им дальнюю дорогу. Так, в 1807 г. в честь заключения Тильзитского мира Наполеон подарил Александру I вазы из фарфора. По возвращении домой российский император увидел присланную из Колывани замечательную порфировую чашу и вещь эта отправилась ответным подарком в Париж.

Однако самым знаменитым созданием камнерезов из Колывани стала «Царь-ваза», или «царица ваз» (ее-то и изобразили теперь на гербе Алтайского края). Вырезанная из яшмового монолита, получилась она в два с половиной метра высотой и достигает пятиметрового диаметра. Вес ее — 1200 пудов (свыше 19 тонн).

Только на то, чтобы доставить из каменоломни заготовку для этого исполина ушло почти три месяца. Тащила ее волоком тысяча с лишним рабочих, согнанных с близлежащих рудников. Наконец, в 1825 г. на фабрике, где тогда главенствовал Михаил Лаулин, принялись за обработку этой глыбы.

Восемь лет ушло на создание зеленой великанши. Летом 1843 г. «царицу ваз» наконец выгрузили с баржи на набережной близ Зимнего дворца. Однако отсюда в Эрмитаж ей пришлось «добираться» еще почти десятилетие.

Ваза-гигант до сих пор поражает, не только размерами и формой, но и безупречностью обработки.

Основными инструментами мастера-каменщика были молоток, долото и напильники. Сырье сортировали (по величине, окраске, рисунку) и затем обивали. «Болванки» распиливали, подсыпая под пилу абразивный порошок. С ним же чугунными гладилками шлифовали обработанные вчерне изделия, поливая при этом камень водой. Чтобы придать готовому созданию зеркальный блеск, его посыпали полировальным порошком и день за днем терли «куклой» — войлочной подушкой.

Расцвет фабрики пришелся на середину XIX века, когда Колывань исполняла заказы для Эрмитажа.

В 1851 г. триумфально прошел показ колыванских чудо-изделий на Всемирной выставке в Лондоне, где они получили награды. А потом началась Крымская война, заказов из столицы больше не было и камнерезный завод встал. Этот вынужденный перерыв словно провел черту в его истории. И хотя в последующие десятилетия колыванцев не раз еще отмечали медалями, то был лишь отблеск их лучшей поры. В конце 1860-х, например, алтайскую фабрику использовали в основном для поставки заготовок ее гранильному собрату из Петергофа.

Здесь и позднее продолжали вкупе с надгробиями вытесывать вазы, но высокохудожественные произведения — лишь по случаю.

Сегодня лучшие творения колыванской фабрики разбросаны по всему свету. Немало их осталось в Эрмитаже, есть они в Русском музее, в Третьяковской галерее, в других местах Москвы и Петербурга. Иные из них поменяли не только хозяев, но и расположение, причем порой почти непостижимым образом. Так, колыванские колонны из яшмы, некогда возвышавшиеся под сводами московского собора Христа Спасителя, сегодня украшают приемную в главном здании МГУ на Воробьевых горах.

Кстати, подобные столбы заказывали было колыванцам и в конце 20-х для строившегося мавзолея Ленина. «Осилить» их завод уже не мог: лишь в 1930-м его задействовали после многолетнего простоя. Да и затем долгие годы здесь ничего художественнее плит не выпускали. Но вот по окончании Великой Отечественной в Колывани тряхнули-таки стариной и сделали из самоцветов колонну «Победа» в подарок И.Сталину. (На ее вершине бронзовый орел разрывал фашистскую свастику.) Вождю работа, видимо, понравилась: вскоре заводу присвоили имя знаменитого алтайского изобретателя Ивана Ползунова.

В 1970-е гг. Колыванский камнерезный работал исправно, но выпускали здесь все больше плиты да бруски для разных промышленных, а то и военных нужд. Доля художественных изделий едва составляла десятую часть, да и были это наборы пластин «алтайские самоцветы», полуфабрикаты для запонок, вазочки, лоточки, пепельницы. Иногда все же изготовляли вещи посерьезнее, которые и возили на выставки, в том числе за границу.

Между прочим, еще в 1950-е гг. при заводе создали музейную комнату, которая стала основой ныне существующего в Колывани Музея камнерезного дела на Алтае.

Завод и сам стал своего рода музеем, будучи памятником промышленной архитектуры. Со времен Стрижкова, например, так и стоит среди других построек двухэтажная «мельница». Чуть не с демидовской поры неплохо сохранилась плотина, водосливные мосты, пруд. Но если с прошлым камнерезной фабрики все более или менее ясно, то будущее ее — под большим вопросом.

Уникальные изделия требуют и отменного сырья. В лучшие свои годы колыванский завод получал мрамор, а также яшмы, порфиры, кварциты и другие самоцветы из 43 различных месторождений. Некоторые каменоломни, снабжавшие его, истощились, другие просто заброшены.

Нет у него и денег на их разведку, да и на собственное обновление тоже. Чтобы поддержать старинную традицию, надо тем не менее обзавестись современным камнерезным оборудованием и техникой для горной добычи. Единственная перспектива для завода — продолжить художественное производство, но вкладывать в него деньги (на первых порах требуется почти полмиллиона долларов) никто не торопится.

Екатеринбургская гранильная фабрика была построена на Урале, вблизи крупных месторождений цветного поделочного камня, систематические исследования которых были начаты еще в первой половине XVIII века. Быстрое открытие залежей цветных камней, в особенности мрамора, неподалеку от Екатеринбурга около Полевского и Северского заводов в районе Гороблагодатских заводов ускорило начало фабричной обработки камня. В 1720 году Петр I посылает на Урал В. Н. Татищева, поручив ему управление казенными заводами. Вскоре на реке Исети строится завод и возникает город Екатеринбург.

В 1726 году на Урал для розыска и обработки камня был прислан пленный швед поручик Реф. В Екатеринбурге, в одном из зданий, принадлежащих горному ведомству, была устроена фабрика по обработке уральских камней. В 1738 году, как это нередко случалось в России, для обучения добыче и обработке камня, главным образом мрамора, был приглашен иностранный специалист – Иоганн Рейнер. Однако в октябре 1746 года приехавший на Урал президент Берг-коллегии Томилов пришел к выводу, что иностранный мастер оказался несведущим в камнерезном искусстве и недобросовестным работником. В 1746 году И. Рейнер был «по незнанию устройства машин уволен в свое отечество». Томилов приказал устроить для обработки «добываемого на реке Черной белого мрамора» камнерезную фабрику. Заменил И. Рейнера русский механик Никита Бахарев, который устроил «для разрезывания и шлифовки… водяное действие». Н. Бахарев постоянно занимался совершенствованием механизмов по обработке камня на фабрике, в частности реконструировал резной станок. Новые разрезные и шлифовальные станки строились унтер-шихтмейстером Иваном Сусоровым (1721-1760), учеником Бахарева.

Создание Сусоровым и Бахаревым вододействующих механизмов благоприятно сказалось на развитии камнерезной промышленности Урала. Строительство в Петербурге и пригородах с каждым годом увеличивало потребность в поделочном цветном камне и в художественных изделиях из него.Петергофская фабрика, находящаяся слишком далеко от месторождений камня, специализировалась в этот период на изделиях небольших размеров и не могла удовлетворить спрос на архитектурные детали, необходимые для строящихся дворцов. Уральские же фабрики, которые могли справиться с такими задачами, требовали реорганизации и реконструкции. Поэтому, когда в августе 1750 года Иван Сусоров привез в Петербург мраморные поручни и ступени для дворца в Царском Селе, его направили на Петегргофскую фабрику «для осматривания мельницы, на которой всякие цветные агатовые и хрустальные камни гранят и шлифуют и разными фигурами отделывают и нутро вынимают». И. Сусоров, внимательно изучив устройство механизмов и ознакомившись с работой мастеров, сделал модели и чертежи фабрики, а потом отправился в Екатеринбург, чтобы создать там подобные «мельницы». Канцелярия Главного заводов правления 25 мая 1751 года приказала по приготовленному в Петербурге Сусоровым чертежу построить на Урале камнерезные фабрики и «по сделании на оных точить и шлифовать и разными фигурами обделывать каменья и прочие разные штуки делать». Канцелярия требовала, чтобы все машины изготавливались в полном соответствии с представленными Сусоровым моделями и в кратчайшие сроки.

Усовершенствовав оборудование гранильной фабрики, Сусоров обратился в канцелярию Главного заводоуправления сибирских и казанских заводов с рапортом, в котором предложил реконструировать и Северскую фабрику как не отвечающую уже более потребностям времени и не справляющуюся с заданием. Предложение было одобрено. Всего в 12 верстах от Северского завода находились залежи мрамора, доставка его с места добычи к месту обработки была очень удобной. Постройка Екатеринбургской и Северской фабрик продвигалась довольно успешно: за строительством первой наблюдал лично Сусоров, за строительством второй – его помощник Сунгуров. При Екатеринбургском заводе фабрика была пущена в действие 9 декабря 1751 года, а при Северском – 30 декабря 1751 года. Одновременно с развитием камнерезной промышленности на Урале продолжались поиски сырья.

В 1765 году президент Академии художеств И. И. Бецкой подал Екатерине II доклад, в котором предлагал послать на Урал экспедицию по розыску цветных камней, назначив ее командиром находящегося в Канцелярии от строений генерал-майора Я. Данненберга. Приказом Екатерины II экспедиция была утверждена. Вместе с Данненбергом на Урал прибыло 30 мастеров из Петербурга и два мастера-итальянца – братья Тортори, с которыми с 21 октября 1764 года во Флоренции был заключен контракт на 3 года. Особое внимание уделялось разработке мрамора в Горнощитском селении, поскольку мрамор требовался в больших количествах для строительства в Петербурге и пригородах. После находки дополнительных месторождений мрамора и чтобы не привлекать к мраморным работам мастеров Екатеринбургской фабрики, Данненбергом в 1765 году было решено организовать специальный Горнощитский мраморный завод. Первые разведки экспедиция проводила около Екатеринбурга и за Горнощитским селением, однако постепенно круг поисков расширялся: отправлялись в Оренбургскую губернию, в Верхотурский уезд, в Черемисскую, Аятскую, Мурзинскую и другие волости. В результате деятельности экспедиции было открыто много новых месторождений мрамора, яшмы и других цветных камней, заново были разработаны прииски, открытые ранее. В техническом оснащении фабрик после их преобразования Сусоровым не произошло существенных изменений, и даже когда в 1773 году внутреннее устройство шлифовальной фабрики сгорело, оно было «исправлено и приведено в прежнее состояние». Технические новшества стали внедряться в производство на фабрике только в XIX веке, вместе с административными реформами.

К концу XVIII века на Екатеринбургской фабрике сложилось основное ядро мастеров, их искусство переходило из поколения в поколение. Процесс формирования кадров мастеров уральских фабрик был довольно сложным: часть мастеров, приезжавших из Петербурга, навсегда оставалась на Урале, а часть посланных на обучение не возвращалась обратно. Ученики из Екатеринбурга посылались в Петербург, но обучались и на месте. В 1769 году на Урал «приехали для обучения камнетесного художества» Михаил Горяинов и Никита Яковлев. М. Горяинов с 1757 года учился в Московском университете, откуда в 1762 году был отправлен в Московскую горнотехническую контору в команду архитектора К. Бланка, у которого обучался архитектуре. Н. Яковлев начал службу с 1758 года в ведомстве Конторы строений сначала «рисовальным», потом «механическим», а с 1765 года архитекторским учеником при архитекторе Волкове. Горяинов и Яковлев, а также Тимофей Зимин (еще один «архитектровский ученик») были отправлены для обучения «каменотесному» искусству к мастеру-итальянцу Ж.-Б.Тортори. Однако уже в 1786 году ученики отправили Я. И. Данненбергу письмо, в котором жаловались на невнимательное к ним отношение. Данненберг направил учеников к В. Тортори. В Екатеринбурге в центре обработки твердых пород цветного камня работали талантливые мастера Семен Ваганов и Иван Патрушев. Ваганов разъезжал по Уралу, отыскивая новые залежи поделочного камня, наблюдал за обработкой мрамора и твердых камней. Прежде чем стать во главе Екатеринбургской фабрики, Ваганов реконструировал устаревшие либо пришедшие в негодность машины. Первоначально, как и фабрика в Петербурге, уральские фабрики изготавливали изделия маленького размера – табакерки, пуговицы. После того как в конце 1730-х – начале 1740-х годов были найдены залежи мрамора, этот материал занял основное место в работах фабрик. Из него делали самые простые вещи: ступени для лестниц, столбы, колонны, составные и монолитные плиты для столов. Впоследствии эти работы стали выполняться на Горнощитском заводе. За отсутствием опытных мастеров-скульпторов такие изделия, как капители колонн, гирлянды и др. архитектурно-орнаментальные детали, там только обсекали вчерне и в таком виде отправляли в Петергоф, где более опытные мастера их заканчивали. Выработку ваз на уральских заводах начали только в 1782 году под руководством мастера И. Патрушева.

В середине XVIII века в Екатеринбурге кроме изделий из мрамора делаются первые шаги по обработке твердых пород и изготовления из них различных художественных предметов. В 1750 60-х годах расцветает мода на табакерки, к каждому костюму полагалась определенная табакерка, выполненная из самых разнообразных материалов: металла, кости, фарфора и проч. На Урале в больших количествах изготовлялись каменные табакерки.

В 1754 году ученики на Екатеринбургской «мельнице» под руководством И. Сусорова работали над изделиями более сложными по своим формам, чем табакерки, чарками и подносами разных форм из темно-зеленой яшмы и др. Освоение техники обработки твердых пород камня продолжается и в последующие годы под наблюдением С. Ваганова. В 1769 году уже обрабатывались небольшие круглые чаши из красного агата, голубых и черных яшм. В эти годы впервые встречаются сведения о том, что чаши делались «с выемкой нутра», т. е. полые. В производстве встречались и неожиданные изделия, например столовые ложки из красной яшмы.

С 1780-х годов Екатеринбургская шлифовальная фабрика полностью переходит на обработку только твердых пород. В начале сентября 1782 года из Петербурга был получен приказ об изготовлении ваз и специальные рисунки. Для каждого рисунка подбирались подходящие камни, главным образом яшмы темных, сдержанных цветов. Классицизм с его культом четкости и архитектоничности форм определяет стиль уральских изделий 1770 80-х годов. В середине XVIII века произведения уральских мастеров еще не играли такой роли в убранстве интерьера, как в завершающие век десятилетия, когда интерьеры украшают каменные статуи, вазы, торшеры. В 1780-х годах фабрика в Екатеринбурге начинает создавать каменные вазы, которыми прославилась история русского камнерезного дела.

Наибольший расцвет производства на Екатеринбургской фабрике приходится на первую половину XIX века. В эти годы каменные вазы, чаши, обелиски и торшеры создавались по проектам крупнейших российских архитекторов. Лучшие изделия фабрики неоднократно демонстрировались на всемирных выставках в Европе, получали высшие награды.

Наиболее искусные камнерезы Екатеринбургской гранильной фабрики конца XVIII – начала XIX века – Фирс Юдинович Налимов и Василий Остафьевич Коковин (1760 -1818). Их имена сохранились в архивных документах, но не в подписях.

Ф. Налимов в 15-летнем возрасте поступил на фабрику учеником каменотесного дела. Спустя несколько лет ему поручили наблюдать на приисках за производством работ, а в 1796 году доверили руководить и обучать учеников по классу «резного художества». Члены семьи Налимова работали на фабрике с первых лет ее основания и в течение более 100 лет.

В. Коковин также в 15 лет поступил на Горнощитский мраморный завод учеником-камнерезом, а в 1782 переведен на Екатеринбургскую фабрику. За время работы на фабрике В. Коковин стал известен как опытный камнерез и изобретатель. В 1790-х годах он даже изобрел новую машину для художественной обработки каменных изделий, успешно затем использовавшуюся в работе фабрики.

Дальнейшее развитие каменного производства на Екатеринбургской гранильной фабрике в XIX веке связано с именами А. С. Строганова, проведшего ряд административных преобразований и технических усовершенствований, а также с именами сыновей Ф. Налимова и В. Коковина, ставшими, как и их отцы, выдающимися мастерами фабрики. В XVIII и XIX вв. в Петербург свозили самые лучшие декоративные строительные камни, из которых строились великолепные дворцы, собо ры, мосты. На I Всемирной выставке в Лондоне в 1851 г. заслуженным успехом пользовалась русская экспозиция ювелирных изделий и драгоценностей: прекрасная диадема, украшенная тремя тысячами драгоценных камней; коллекция графа Демидова с уральскими самоцветами, рубины графини Воронцовой-Дашковой поражали своей красотой посетителей. Огромные парадные двери, изготовленные из малахита, производили ошеломляющее впечатление. Во второй половине XIX в. среди ювелирных фирм России выделилась одна, основанная в 1848г. в Петербурге. Этой фирмой руководил Карл Фаберже. По рисункам и образцам Фаберже работал ряд крупных ювелирных мастерских того времени, изделия которых отличались четким рисунком с рельефными деталями. Очень модными были диадемы, эгреты, колье, пряжки, крупные банты, для из готовления которых применяли бриллианты и цветные полудрагоценные камни. В изделиях Фаберже использовали нефрит, родонит, яшму, горный хрусталь, розовый и белый кварц, лазурит. В начале XX в. мастерские Фаберже освоили камнерезное производство — изготовление различных настольных украшений, пасхальных яиц, миниатюрных скульптур людей, животных, а также каменных цветов, которые пользовались большим спросом и ценились очень дорого. Многие изделия делали по заказам членов царской семьи. Со второй половины XVIII в. одним из излюбленных элементов украшения фасадов и внутренних помещений дворцов у русской знати стали декоративные вазы, преимущественно из уральского камня: травянисто-зеленой с волнообразными белыми полосами ревневской яшмы; кроваво-красной с темными и белыми прожилками орской яшмы, полосатой ямской яшмы; розового, с черными дендритами окислов марганца, орлеца (дендриты — кристаллы, напоминающие ветви деревьев или хвою); темно-голубого или синего с белыми и золотистыми вкраплениями лазурита; темно-зеленого с узором в виде концентрических овалов и лентообразных тоновых полос малахита, о сложности добычи и обработки которого сложены десятки легенд: серо-зеленого прозрачного нефрита, считавшегося в древности вечным камнем, обладавшим чудесными свойствами; наконец, порфира и мрамора различной окраски — белого, серого, темно-зеленого, темно-красного и черного. Каменные вазы нередко достигали полутораметровой высоты и имели до двух метров в диаметре. Красота природного камня в них сочеталась с красотой силуэта и усиливалась благодаря пластической обработке поверхности и наличию литых скульптурных деталей из золоченой бронзы. В начале XIX в. в связи с сокращением дворцово-усадебного строительства значительно уменьшились заказы на крупные изделия из цветного поделочного камня. Монументальные декоративные произведения камнерезного искусства постепенно уступили место более камерным вещам: письменным приборам, подсвечникам, шкатулкам. Появляются табакерки, туалетные вазочки и лоточки, кольца, серьги,, броши, печатки, камеи из яшмы, сердоликов, агата. После отмены крепостного права цветной поделочный камень стали употреблять только лишь как полуфабрикат для ювелирной промышленности, но в тоже время все более широкое распространение получает художественная обработка мягкого камня.

Мягкий камень, уступая твердому и полутвердому в прочности и долговечности, более доступен, менее трудоемок в обработке и в тоже время в достаточной степени декоративен. Гипсовый камень отличается большим разнообразием пород и особой причудливостью окраски и узоров. Кроме наиболее часто встречающегося белого и белого с более или менее густым серым или коричневатым узором камня, попадается гипсовый камень золотистых, нежно-розовых оттенков, зеленоватый, напоминающий нефрит, с голубыми прожилками и т. д. Кальцит ровного коричневатого цвета бывает очень интересен в отдельных декоративных предметах, особенно в анималистической скульптуре. Сероватый или зеленоватый в изломе серпентин при полировке становится черным или темно-зеленым; комбинирование полированных и неполированных участков в одном и том же блоке камня открывает, таким образом, очень большие художественные возможности. Наконец, слоистый, полупрозрачный, медово-желтый селенит, или, как его еще называли, «уральский самоцвет», также является очень интересным в декоративном отношении материалом, встречающимся только на Урале.

Обработка мягкого камня достаточно проста. Он легко распиливается поперечной или циркульной пилой. Художественные изделия из заготовленных блоков выполняют при помощи стамесок, рашпилей и других подобных инструментов. Изделия из мягкого камня шлифуют стеблями хвоща и полируют гашеной известью и мыльной пеной. Легкость, доступность обработки мягкого камня, его большие запасы, как на Урале, так и в других местах способствовали широкому распространению этой отрасли декоративного искусства в народной среде.

Во второй половине XIX в. основным материалом для изготовления художественных камнерезных изделий в маленьких кустарных крестьянских мастерских был селенит, из которого вытачивали пасхальные яйца, рамочки для фотографий, пепельницы в виде туфельки или листика. В конце XIX — начале XX в. появляется мелкая скульптура. После революции 1917 года произошло следующее разделение в камнерезном производстве: добычей твердого камня и его обработкой, требующей сложного заводского оборудования, стала заниматься государственная промышленность, а мягкий камень стали обрабатывать в артелях промысловой кооперации, затем — на предприятиях художественных промыслов. До последнего времени предприятия по обработке мягкого камня существовали во многих районах России: в Свердловской и Пермской областях, на Урале, в Архангельской и Иркутской областях, в Краснодарском и Красноярском краях. Здесь выпускали туалетные лоточки, пепельницы, декоративные настольные экраны и прессы для бумаг, декоративные вазочки, анималистическую скульптуру и фигурки людей в национальной одежде, трактованные обобщенно, декоративно.

Изделия из мягкого камня часто обрамляют металлом в виде полосок, располагающихся по краям изделия, что придает им большую прочность и декоративный эффект. При этом применяется простой металл — латунь или алюминий. Художественной обработкой твердого камня многие годы занимались заводы треста «Русские самоцветы». Они изготовляли шкатулки и ларцы из знаменитой темно-красной, так называемой сургучной, из пестрой «ситцевой» и других разновидностей яшмы. Эти ларцы иногда были оклейными, т. е. деревянную основу оклеивали пластинками тонко распиленного цветного камня. Подарочные ларцы и шкатулки иногда оправляли в серебро. От прошлого века современные уральские мастера унаследовали традицию изготовления коробочек из камня с рельефной имитацией на крышке кисти ягод — ежевики, малины, клубники, смородины. Изготовляли также из камня и настольные вазы с филигранным обрамлением и штампованными металлическими деталями. Из твердого и полутвердого камня делали монументальные многопредметные письменные приборы, которые в 50-х годах были заменены каменными подставками для авторучек. Изготовляли из твердого и полутвердого камня и мозаичные панно, и портреты, иногда карты. Традиционным видом камнерезных художественных изделий из уральского камня являются так называемые «горки». Такая горка представляет собой сооружение в форме конуса высотой от 15- 40 см до 0,8- 1 м. На конусовидной основе с помощью цемента крепятся образцы цветных поделочных и драгоценных камней, встречающиеся в природе. Камни даются в виде отдельных кристаллов, сростков кристаллов или друз. В какой-то мере этим способом имитируются природные условия залегания камня. Горки предназначаются для музеев, выставок, минералогических кабинетов. Большое распространение получили также коллекции цветного поделочного камня в виде образцов, собранных в специально оформленной коробке; образцы поделочного цветного камня обтачивают в виде яиц небольшого размера или плоских прямоугольных бляшек.

С периода первой мировой войны и вплоть до 60-х годов в целом отмечался спад камнерезного производства. Были отдельные периоды оживления, но на фоне интенсивного развития стратегических групп полезных ископаемых, отрасль находилась в упадке. После революции в 30-40-х годах XX века потребности ювелирной промышленности СССР удовлетворял трест «Русские Самоцветы» и «Цветные Камни», занимавшиеся, главным образом ревизионными работами на уже известных месторождениях цветного камня, кустарная обработка камня осуществлялась на Урале, центральной части России, Закавказье, Алтае. Но с конца 60-х начала 70-х годов на территории России и сопредельных государств ведутся систематические геологоразведочные работы по выявлению и освоению новых и ревизии старых месторождений, что привело к открытию ряда месторождений самоцветов и возобновлению добычи на некоторых старых объектах.

В СССР c 1966 года ( после создания централизованной ювелирной промышленности, — до этого большое внимание уделялось только алмазам, народнохозяйственное значение которых общеизвестно) и до середины 90-х осуществлялось планомерное проведение на всей территории поисковых, разведочных и эксплуатационных работ на камнесамоцветное сырье, сосредоточенных в специализированной организации— Всесоюзном промышленном объединении «Союзкварцсамоцветы» позволило существенно расширить минерально-сырьевую базу, изучить особенности геологического строения известных месторождений, закономерности размещения основных разновидностей самоцветов, разработать критерии их поисков и существенно уточнить методику геологоразведочных работ.

Проводились работы по прогнозу выявления камнесамоцветных месторождений. Несмотря на сравнительно длительную историю изучения месторождений камнесамоцветного сырья, многие вопросы их образования и оценки и до настоящего времени не имеют однозначных решений. В результате планомерных геологоразведочных работ и целенаправленных исследований к началу 90-х годов в России сформирована определенная база камнесамоцветного сырья. На территории России 6 специализированных экспедиции занимались подобными работами: Северкварцсамоцветы, Центркварцсамоцветы, Уралкварцсамоцветы, Байкалкварцсамоцветы, Далькварцсамоцветы и Востоккварцсамоцветы. При этих экспедициях были созданы центры обработки камня, каждый из которых занимался отработкой технологии какого либо самоцвета. Так Уралкварцсамоцветы высокотехнологично занимались выпуском изделий из яшмы, малахита, родонита, Байкалкварцсамоцветы разработали технологии обработки нефрита и лазурита. В настоящее время функционирует только Центркварцсамоцветы, находящиеся в режиме затяжной стагнации, поэтому работы по камнесамоцветной геологии в редких случаях носят системный характер, хотя, к примеру, проводившиеся систематически поиски алмазов оказались чрезвычайно успешными и могли бы послужить доказательством оправданности подобных изысканий. Постепенное сокращение государственного присутствия в камнесамоцветной отрасли и прекращение финансирования бюджетных программ данного направления, вызвало к жизни многочисленные бизнес-структуры, которые исходя из возможностей, осваивают главным образом известные объекты. В значительной мере вырос интерес к геммологии, как к основному из направлений в области изучения минералов драгоценных и поделочных камней.

В крупных городах и центрах камнеобработки сформировались известные школы, с мастерами европейского уровня, оригинальным почерком, и уже определившимися традициями в развитии ювелирного производства.